...Казалось, надеяться в этом месте было абсолютно не на что.
Заброшенный ракетодром выглядел как Чернобыль, бывший столь известным в прошлом, много лет назад. Теперь же Произошедшее не было сенсацией. Никому это не интересно, ведь каждый участвовал в Уничтожении. Впрочем, что там рассказывать, вы и так знаете. Ни для кого ведь не новость.
Итак, перед Юном расстилалась огромная площадь, усыпанная металлом. В этих краях дожди - большая редкость, и под ногами Юна тихо и противно скрипела рыжая сухая пыль. Она же носилась по ветру мутными клубами. Кое-где лежали аккуратные кучки того, что оставалось от металла. Юн бродил между этими холмиками по всего-то пятьдесят лет тому назад покинутому ракетодрому и искал ракету. Если давно рассыпались даже стальные болванки, то искать здесь ракету - всё равно что копаться в навозе в поисках алмаза. Правда, иногда они там попадались.
Взобравшись на чуть живую приступку, Юн огляделся - и вдруг заметил немного вдалеке полузанесённый пылью купол из серовато-жёлтого материала. Возможно, это был резервуар для радиоактивных отходов. Но ведь он бы тоже рассыпался, их делали из обычной, хоть и очень прочной, стали.
...Интересно, почему коррозия стала такой разрушительной? Может быть, из-за последствий Произошедшего... Да безусловно из-за них! После ЭТОГО случались такие вещи, на фоне которых жуткая коррозия - занятная игрушка, не более. Стада, общины, стаи разнообразных мутантов, конечно, внушают ужас, но являются, если можно так выразиться, последствиями естественными. То есть никто, конечно, не мог предугать таких мутаций (хотя всякие учёные наверняка знали. Юн вообще считал, что Произошедшее - затея этих самых учёных), но то, что они просто должны были появиться, было известно каждому. И ведь кроме всего этого, гораздо более жуткие явления поразили планету. Появился миф об армаде подводных существ. Они, якобы, тоже мутанты. Непонятно только, откуда они за три года обзавелись флотом в два миллиарда подводных лодок из неизвестного металла бело-зелёного цвета. Причём конструкция - на грани фантастики. Разворот на месте за десять секунд, передвижение со скоростью хорошего автомобиля. Юн, однако, не имел пока никакого представления о том, отражают ли эти мифы действительность в какой-либо степени.
[Есть предложение убрать это нафигъ...] На него вдруг нахлынули воспоминания. Он вспомнил, о чём писали последние в мире газеты. Они не могли врать. Газетчики были в панике, в шоке. Работники сами разносили клочки бумаги с отпечатанными новостями по домам. Ещё тогда люди перешли на укороченный в два раза режим дня - сутки длиной в двенадцать часов. Семь часов работы, пять отдыха. И это было в мирное время. То есть до Произошедшего. А кушали тогда хлореллу. Когда шло срочное вооружение, в их городе откопали огромный склад с оружием. Его было очень много, наполовину попорченое, и почти всё - пистолеты одной марки. Юну было плевать, какие это были пистолеты. Он просто помнил, что они все были одинаковые. Впрочем, об оружии вообще было думать противно. [...вот до сюда]
Он дёрнулся, железные поручни поддались и переломились, на глазах превращаясь в мягкую пыль. Юн не удержал равновесия и упал в овражек, где его быстро окутал "рыжий дьявол". Удар был совсем несильный, хотя высота - метров семь, не меньше. Зато кусок арматуры, к счастью, наполовину источенный, здорово ткнул Юна в почку. Он медленно встал и решил не отряхиваться - чем больше смахиваешь с себя ржавчину, тем охотнее новые тучи пыли устремляются в золотое небо.
Когда пыль осела, Юн снова увидел купол за холмами, теперь багровый в лучах солнца. Уже вечерело - и Юн потихоньку побрёл к куполу. Довольно скоро стало понятно, что купол очень большой, и на самом деле находился достаточно далеко. Юн со вздохом посмотрел на часы. Наглядевшись, вздохнул опять и пошёл дальше. Движения его становились протяжнее - он уже едва брёл по пригорку. В небе одна за другой зажигались звёзды, Юн шёл всё медленне, лицо его казалось совсем серым. Вдруг он сжался в комок и упал на землю, в пыль. На небе сияла луна. Если бы кто-нибудь сейчас посмотрел на Юна, то вряд ли принял бы его за живое существо - Юн был весь свинцово-серый, глаза его были мутнымы, а по коже волнами пробегали едва заметные судороги. Так он пролежал всю ночь.
Утром его глаза начали увлажняться. Будто тающий лёд, растрескавшийся изнутри: лёд теплеет - и мелкая сетка трещин исчезает, проясняя взор. Постепенно глаза Юна стали совсем обычными, одновременно с этим тело его, сжатое в комок, развернулось, словно лепесток у цветка, подавляющее большинство видов которых стёрто с лица Земли. Юн раскрылся, как тугой бутон, теперь, правда, уже напоминая нагреваемую пластинку. Наконец, он выпрямился - и тут же обмяк, избавившись от напряжённости. Лицо его сейчас выглядело абсолютно нормальным: розовое, даже с румянцем. Он пролежал так ещё минут пять, потом, опёршись на руки, огляделся и встал. Тонкие потоки пыли, которую принёс ночью ветер, струились со складок его одежды. Юн покрутил головой - шея ещё поддавалась с трудом, но руки и ноги уже свободно двигались. Он посмотрел на часы, которые на самом деле измеряли вовсе не время, а температуру.
Трудно стало найти кого-нибудь, кто избежал мутаций. Многие погибли из-за неё, некоторые лишились рассудка, не смирившись с необратимыми изменениями организма. Некоторые стали инвалидами или почти всю жизнь мучались, как например, те у кого конечности срослись с телом. Лежал себе человек, подложив руку под голову, тут прошлись химическими да ядерными бомбами - и рука, нате вам, уже приросла к голове. Кому до мозга достала, кому в рот, кому просто к коже. А кое-кто так странно изменился, что и не поймёшь - плохо оно или нет. Как Юн, который при низкой, около тринадцати градусов, температуре темнел, становился напряжённым, твёрдым, падал и сворачивался в комок. Его никто не обследовал, потому что докторам не было дела до такой ерунды, но знакомые говорили, что сердце у него начинает биться раз в минуту, а дышать он вообще перестаёт. В такой анабиоз он впадал при любом понижении температуры. Правда, если на него светило солнце, то даже при низкой температуре освещённые участки казались чуть живее, но всё равно выглядел он страшно.
Юн уже очнулся полностью и уселся на пригорке, чтобы приготовить завтрак. Он открыл очередную банку суперпитательной прокисшей хлореллы, намазал ею хлеб и с отвращением принялся работать челюстями. От такой диеты на "хлорелловой икре" у него здорово болел живот, но с этим ничего было не поделать. Оставшиеся мясные консервы, во-первых, были сделаны из коров-мутантов. И это бы ещё ничего, так ведь во-вторых, они имели противный синий цвет и ни в какую не выковыривались из банки. Он даже как-то раз ободрал с мяса жестянку, для эксперимента. Но консерва всё равно оставалась не более съедобной, чем Юновы сапоги из кожезаменителя.
Покончив с хлореллой, Юн отвинтил крышку от канистры и нацедил минерализованной воды, которой запасся на военном складе. "Икра" тоже была оттуда. Затем он сложил всё в брезентовый мешок, достал металлическую коробочку, покрытую толстым слоем антикоррозийной краски, и высыпал из неё на ладонь несколько блестящих зёрен. Взглянув на них, он чертыхнулся и закопал их в ржавчину. Доставать воду было лень. Да и нужно ли поливать? Всё равно здесь даже лунная берёза - микроскопическая плесень, которая добывает себе питательные вещества из любой почвы - расти не сможет. Железная пыль - это совсем не плодородная земля, так что бросил зёрнышки он для проформы. Чтобы не мучаться угрызениями совести, Юн, помедлив, всё же полил их. Застегнув затем молнию на ширинке, он аккуратно переступил через политое место и направился дальше по склону, закидывая свой мешок за спину.
На вершине горки он прищурился и посмотрел на небо. Оно было ярко-голубое, доброе и чистое, как всегда. Но очень, очень далёкое.
Вообще, небо - это единственное, что осталось чистым и невинным, хотя бы на вид. Ну конечно, на страшной высоте атмосферу бороздили маленькие пронырливые спутники, которые, наведясь на цель, выстреливали сгустком плазмы, целиком же в неё и превращаясь. И если задуматься, каждое облако несёт с собой либо кислотный, либо радиоактивный дождь.
Но здесь сейчас не видно было ни облачка. Юн перевёл взгляд на горизонт. Там, вдали, возвышался какой-то забытый разрушенный город с каким-то забытым названием, построенный в каком-то забытом году. "Его тоже надо будет посетить", - решил Юн. - "Мало ли, достопримечательности какие. А лучше - еда. Или хотя бы вода..."
И вот, наконец он медленно повернул голову в сторону купола, сегодняшней цели. Лишь только взглянув на него, он в удивлении отшатнулся. Купол был теперь не серо-жёлтый. Это была игра красок на закате. Он был белый, с незабвенным зелёным отливом.
Когда Юн очнулся, солнце грело вовсю. Он простоял на коленях около часа, глядя на купол как завороженный. Потом он встал на ноги и побежал к куполу. Он не думал о том, что там может находиться кто-то живой, о том, что этот кто-то может быть очень даже враждебно настроен. Он уже на бегу подумал, что раз его не атаковали сразу, то и не нападут вовсе. Даже если кто-то и обитал здесь, Юн не был врагом для них.
Он бежал, а купол матово светился. То ему казалось, что он близко, то далеко. Ржавые дюны мелькали перед глазами, пыль поднималась за ним длинным тёмным облаком. Ракетодром был когда-то воистину огромен, рассказы не прувеличивали. "Надо же, секретная станция, и такая огромная," - подумал Юн, но лишь где-то в подсознании. Внимание его было приковано к куполу.
|
