Деусуум выслушал рассказ Джула прямо там, на крыше, молча, не отводя от него взгляда. И чем дольше слушал, тем яснее понимал, что не хочет становиться оружием в чьих-то интригах и что ему абсолютно всё равно, уползёт ли Кёрст дальше от Карцери, если в нём окажется достаточное количество людей свободолюбивых, или нет…
- Всё? – спросил он, когда Джул замолчал.
Тот лишь кивнул и зажмурился в ожидании смертельного удара кривым кинжалом, который всё это время неприятно холодил его шею, вызывая отвратительные впечатления столкновения с какой-то пустотой.
Но Деусуум не зарезал его – Джул заметил лишь короткий замах рукой, а в следующий миг мир погрузился во тьму.
Очнулся он уже ночью. В рту всё пересохло, голова пульсировала болью, сильно тошнило. С трудом встав и подняв оборонённый меч, Джул поплёлся прочь, кляня тифлинга на чём свет стоит…
Сам же бродяга, как только отключил наёмника, со всей возможной скоростью помчался в дом Молчаливого. Вслед ему неслась брань сбитых с ног прохожих и торговцев, потерявших свой товар.
Войдя в хижину, Деусуум сразу заметил отсутствие Местрайма и Эдны и недовольно поморщился. Но времени терять было нельзя, и он громко объявил:
- Кажется, наши пути-дорожки расходятся.
Все лица обратились к нему. Он поглядел в их глаза и прочитал в них самые разные мысли и чувства: заинтересованность Лииры, растерянность Амориха, удивление Арвирры, привычное спокойствие Молчаливого… Не хватало многих, и тифлинг непроизвольно обвёл комнату взглядом, будто надеясь найти Кенгара, Мойву, даже Арха. Но он знал, что времени на сантименты не оставалось, и заговорил – спокойно, рассудительно. Они слушали его и понимали, что спасут свою свободу, только если разделятся, только если тропинка разбежится в стороны.
- … Я заберу с собой Лииру, если она согласится, конечно, - закончил свою речь Деусуум.
Аазимар просто встала и начала собирать свои вещи. Аморих расстроенно сказал бродяге:
- Как-то всё неловко… Неожиданно… Уже как-то привык.
Деусуум оторвался от своих мыслей, в которых он прикидывал, что нужно забрать из своего тайника в «Бутылке и кувшине», и ответил с улыбкой:
- Да, я тоже привык. Нашёл друзей. Хороших друзей. И именно друзей я сейчас спасаю, уходя от них… Если хочешь, иди на Большой Базар, там найди бариавра по имени Деррек, скажи ему «Песни мёртвых детей суть обманное золото», и он поймёт, что ты от меня. Попроси у него работу где-нибудь подальше от Сигила, поброди по Планам… В конце-концов, они того стоят. Думаю, Арвирра пойдёт с собой.
- Сначала это надо обсудить, - тут же отрезала Арвирра.
- Не надо, - покачал головой бродяга. – Иногда просто нужно идти вместе с кем-то, а сейчас ему нужно уходить.
Генаси ничего не ответила, только опустила голову и кивнула коротко, почти незаметно.
- А ты что будешь делать? – спросил тифлинг у Молчаливого.
Тот слегка пожал могучими плечами и пробормотал:
- Мне бояться нечего. Не думаю, что тем, кто вас ищет, подойдёт такой, как я. Останусь здесь, посмотрю…
- Ты передашь Эдне с Местраймом наши слова, если они объявятся? – выпрямилась Лиира.
- Конечно, - был ответ.
Тем временем аазимар уже была готова уходить. Амо с Арвиррой были налегке, так что все стояли посреди комнаты и смотрели друг на друга.
- Надеюсь, мы встретимся снова, - просто сказала Лиира. – А если нет, запомните меня такой, какая я сейчас. А я запомню вас.
Деусуум порывисто стиснул в объятиях молодого мага, ободряюще подмигнул через его плечо огненной генаси, взглянул в глаза Молчаливому, крепко пожимая его широкую ладонь, повернулся и вышел за дверь.
Лиира подошла к опустившему голову расстроенному Амо, провела ладонью по его щеке – и он почувствовал, что отчаяние отпускает его, а обида и тоска сменяются ожиданием и надеждой. Аазимар так же коснулась Арвирры – и та сдержала готовые сорваться с языка колкости и даже улыбнулась. Молчаливый вздрогнул было при приближении красавицы, но потом позволил ей коснуться своего лица. И впервые за долгое, очень долгое время немного расслабился.
А Лиира уже ушла.
Через два дня аазимар и Деусуум, шурясь от снега, который швырял в их лица ледяной ветер и кутаясь в шкуры, стояли перед громадными деревянными стенами могучего северного города. То был Химинборг, что на Исгарде. Перед воротами стоял высокий старик в жреческих одеяниях.
- Нет, - сказал он Деусууму. – Во имя Хеймдалла, вы не пройдёте. Бьорн Хаммарскольд говорит устами Хеймдалла, и мы пускаем только супругов. Вы же не хотите разгневать богов?
- Вот уж новости! – стуча зубами, проговорил окоченевший Деусуум. – А если мы здесь замёрзнем? Ближайший портал в более вменяемое место – в стенах города!
Старик лишь пожал плечами. Деусуум готов уж было устроить ссору, но тут вперёд вышла Лиира. Справившись с дрожью, она обратилась к жрецу:
- Но ведь у тебя есть право исправить это. Пожени нас. Прямо здесь и сейчас.
Тифлинг ошеломлённо уставился на подругу, а священник широко улыбнулся:
- Здравая мысль, дитя моё! Ты согласен, полукровка?
Деусуум, всё ещё не отводя взгляда от аазимар, кивнул.
Тогда жрец прочистил горло и заговорил звучным голосом, перекрывая вой вьюги:
- Возьмитесь за руки, дети мои… Сегодня и сейчас я, Храфн Гунглагссен, соединяю судьбы двух людей, стоящих передо мной! Да освятит Хеймдалл их союз, да не смолкнет песня в их доме, да будут их дети воинами! – тут жрец сбавил голос и по-доброму сказал Деусууму: - Теперь поцелуй свою жену.
Поцелуй заставил иней на губах бродяги и Лииры растаять, и обоим стало чуть-чуть теплее.
- Кто бы мог подумать хотя бы год назад… - прошептал Деусуум.
- Думай о том, что у нас впереди, - ответила ему аазимар. – Теперь всё будет «у нас».
Ворота распахнулись перед ними, и они устремились в город, благо Деусуум знал отличное заведение прямо возле ворот, через которые они только что прошли, где можно было и согреться, и наесться, и остаться на ночь. Последнее, что услышал старый Храфн – смех золотоволосой, шедшей обнявшись со своим долговязым спутником.
